Д Кузиманза - В раю не плачут [СИ]
8
Телефон я выронила в тот момент, когда первый взрыв ударил в дверь нашего с Амальхен убежища. Поэтому когда появилась мама, обняла меня и начала целовать, повторяя: "Мусенька, сердце мое!" — я решила, что ее позвал Артур.
Но папа, который тоже обнял меня, но держал себя в руках, объяснил мне, что они услышали взрывы, увидели дым и огонь и прибежали сюда, потому что здесь была я. Удивительно хладнокровные у меня родители, я бы так растерялась, что хорошо, если бы не утонула в бассейне. Они принялись расспрашивать меня, одновременно осматривая и ощупывая.
— Да меня даже камешек не задел! — сердито вырывалась я. — Я же говорю — нас спасла дверь. Но Артур был в холле, нужно узнать, что с ним! Что с ним! Я никуда не уйду, пока не узнаю!
— Тихо, тихо, — сказал папа. — Да-да, мы узнаем… Вот мерзавцы, слетелись, как на падаль!
Не понимая, о чем он, я огляделась. Здесь и правда много птиц, которые слетаются на свалки. Но папа имел в виду людей, которые не просто смотрели на нас, других потерпевших и спасателей, но и снимали все это с помощью камер телефонов и другой техники.
И всего полчаса назад я ела персики и думала о любви. Или час назад…
— Папа, мы должны узнать…
— Я понимаю, — сказал он. — Но видишь, что делается. Нас туда не пустят, мы спросим позже.
— Но он просто человек, наш знакомый. Он приехал один. Понимаешь, один. О нем некому беспокоиться!
— Я понимаю, но потерпи…
У меня невольно сжались кулаки. Они ничего не хотят понять!
— Назад! Назад! Разойдитесь! Все возвращайтесь в свои комнаты! Разойдитесь!
Люди в черной униформе окружали подступы к поврежденному зданию. Подъехала пожарная машина. Эти новые люди выглядели более уверенными, чем гостиничные охранники, но что толку, если я не знала, где Артур.
Кто-то дотронулся до меня. Рядом стоял Вилли, держа за руку зареванную Амальхен.
— Мама осталась там?
У меня не было слов и голоса, я только пожала плечами. Что я знала? Может быть, взрыв был не в холле, и все оттуда успели выбежать. Но тогда где они?
Вложив ручонку сестры в мою ладонь, Вилли твердым шагом направился к горящему зданию, но его тут же остановили два человека в темном.
— Там моя мать! — крикнул он.
— Ядовитый дым, ты отравишься и погибнешь.
— Там моя мать!
— Хорошо ей будет узнать, что ты задохнулся? Отойди, парень, отойди! Мы уже работаем, нам уже дали наводку.
Тут появились два каких-то офицера с пронзительными голосами, и нас и зевак в два счета окружили гостиничные охранники и повели прочь. Кое-кто из потерпевших пытался сопротивляться, но все было бесполезно.
Когда я это поняла, то почувствовала себя в невообразимой пустоте. Ничего снаружи. Только я и мои мысли. Вялые, бесполезные мысли. У меня не было сил на слезы или страх. Иногда я закрывала глаза и говорила себе: "Пусть это будет кошмар — и ничего больше. Пусть уже завтра, и мы собираемся на рифы. Мы будем нырять вдоль разноцветных кораллов и водорослей, играть с причудливыми рыбами. Артур, я не стану строить тебе глазки, и сама за руку приведу тебя к той девушке, но только пусть все будет хорошо".
Я тупо шла со всеми, не глядя по сторонам, и то, что мы перед входом в нашу высотку, поняла по знакомой лестнице с причудливой мозаикой на ступеньках. Мне было все равно. Наверное, поэтому на укол в руку я отреагировала, как на комариный укус.
И очень удивилась, когда проснулась только на следующее утро.
На самом деле я не спала, как бревнышко, просыпалась несколько раз и видела возле кровати то маму, то папу. Оказывается, они по очереди дежурили возле меня.
Только утром я почувствовала страх не за Артура, а за себя и малышку Амалию. Подумать только: если бы я не закрыла за собой дверь, нас уничтожил бы первый взрыв! От каких мелочей часто зависит твоя судьба…
Возле моей кровати в кресле спал папа, его телефон лежал на коленях. По дате и времени я и поняла, что наступил новый день.
"Артур! — подумала я. — Вчера была паника, но сегодня уже все известно. Я должна узнать о нем немедленно!"
Осторожно встала. Судя по всему, вчера меня раздели и переодели в ночнушку. Если я начну шарить в поисках одежды, родители проснутся. Это был настоящее умопомрачение, непонятно почему я решила, что они не захотят узнавать об Артуре. Им наплевать на всех, кроме нас! Я была несправедлива. На самом деле папа узнал о нем еще вечером.
Но я-то живо представляла себе Артура или беспомощного и заброшенного в переполненной жертвами теракта больнице, или — нет, только не это! — все еще засыпанного обломками.
Второпях обула один шлепанец свой, а другой мамин. Или это она ночью перепутала их? На цыпочках я подкралась к стулу, взяла мамино платье, небрежно брошенное на него, и выбралась из номера. В коридоре надела платье. Оно было великовато, но мне было не до красоты и привлекательности.
Спустилась на лифте и пошла к стойке администратора. Не знаю, как вели себя люди среди своих, но в холле все выглядели, как обычно, хотя и более озабоченными и раздраженными. Некоторые были с багажом, пришлось обходить их и протискиваться. Когда я подошла к стойке, там стояло несколько человек. По разговору я поняла, что у них такие же проблемы, что и у меня: спрашивают о родных, знакомых, друзьях.
— Олесницкий, — услышала я звучный голос. — О-л-е-с-н-и-ц-к-и-й, — четко продиктовала по буквам. Олесницкий Артур.
Я насторожила уши. Артур?
Девушка как раз взяла ручку и, как видно, писала имя и фамилию. Ей было лет двадцать пять. Прекрасные, немного волнистые светлые волосы. Ухоженная, приятная в обращении. Ростом немного выше меня, но какая фигура! Какой со вкусом подобранный наряд! У меня сжалось сердце.
Иногда увидишь кого-то в первый раз в жизни, но сразу же понимаешь, что именно так всю жизнь ты и хотела выглядеть, двигаться, говорить, одеваться. Она была как раз его класса, его уровня, как говорится, ему под стать. А я… серая мышка? Даже мышонок.
— Ваш муж? — спросили ее.
— Нет, жених, — уверенно ответила она.
Администратор посмотрел что-то в компьютере. Покачал головой и взялся за сколотые листочки, которые лежали перед ним. Вел по строчкам пальцем, то и дело посматривая на фамилию и имя, написанные девушкой. "Что, что это значит?" — готова была я завопить во все горло. А невеста Артура стояла с невозмутимым видом и только следила за движением пальца администратора. Совершенно бесчувственная особа! Где он только откопал такую? Но и сам, между прочим, не блистал чувствительностью! Ой нет, пусть все будет хорошо, будет хорошо…
— Вот! — наконец нашел администратор. — Ваш жених… — он заглянул в еще одну бумажку. — Ваш жених…
Я готова была схватить принтер и стукнуть его, быть может, и выбила бы что-то внятное. Но он ответил раньше.
— В больнице. Легкие повреждения и шок.
Невеста Артура решительно выхватила у него листок и записывала адрес больницы.
Вот и все. С Артуром ничего особо страшного, а с такой невестой, которая уже двигалась к выходу, энергично пробираясь меж чемоданами, он не пропадет.
А у меня останутся только воспоминания. С каждым днем все более блеклые, с каждой неделей все более нереальные. Наконец я забуду обо всем, мне будет казаться, что я сама придумала эту историю смешной и трагической любви за полгода до совершеннолетия. Хотя в чем трагедия? Он жив и почти здоров. Легкие повреждения и шок — как после футбольного матча школьников. И больше я его не увижу.
Но можно ли придумать взрывы, горе и смерть в раю? Почему нет? Отличный сюжет для приключенческого сериала…
9
Я вздохнула с облегчением, когда мы оказались в аэропорту. Множество людей. И пустота на душе и в сердце. Хорошо знала это чувство.
Мы. Десять дней назад — радостные и полные энергии и планов. Сейчас — испуганные, усталые, грустные. Это должен был быть чудесный отдых в раю.
Но нам еще повезло. И семье Вилли. Он с Амальхен тоже улетают сегодня. Отец их остается, потому что мама в больнице. Отравление продуктами горения. Но она вылечится, конечно же, вылечится! Мы обменялись с ними адресами и номерами телефонов, они не переставали благодарить меня за спасение Амальхен. Мне было стыдно сказать, что спасала-то я себя, а малышку прихватила по пути бегства…
Ой! Я чуть было не вскочила с кресла. По залу своей летящей походкой шла _она_, а за ней Артур. На лбу и щеке пластыри, левая рука на перевязи. После ужасных взрывов и пожаров — это ерунда. Даже лицо у него самое обыкновенное, ничего трагического.
Не заметили меня. Сели в стороне. Минутная радость, которая охватила меня, превратилась в страх. Они на тот же рейс. Увидят меня. Что он скажет? Что я ему скажу?
Поразительно, но не заметили меня и в самолете. Возможно, он еще не совсем пришел в себя, а она не видела меня и родителей. Или видела? Он мог незаметно показать нас ей. Хотя ни он, ни она не похожи на людей, которые что-то делают украдкой.
